Вечер. К., КЛСник с небольшим стажем, подъезжает к оговоренному месту. Созвон, явки и пароли. Машина запаркована, ветер в лицо, в руках – бутылка шампанского в бумажном пакете. Нервничает. Пора б уж и привыкнуть, но все равно каждый раз мандраж, думает с усмешкой и пинает ногой снежный ком. Незнакомка навстречу – не она, проходит мимо, стрельнула глазами. Другая – нет, и это не она. А вот...

Ласковый голос. – Замерзли? – А почему не на ты? – Можно и на ты... Разглядывает ее украдкой в полусвете фонарей – красива, на щеках ямочки, что-то такое вспоминается ненавязчиво; потом тусклая лампочка лифта, как в казенном коридоре – э, да она тоже смущается, или это такая игра? Немного потоптались в дверях – чья вежливость победит? Нет, нет, даму вперед, хоть она и хозяйка – мы не в Америке.

Ритуал знакомства, шампанское открыто, шипят пузырьки – уже уютнее, и смущение прошло. – Как тебя зовут? – А ты угадай. – Я недогадлив... – Но смел! Она делает большие глаза и смеется. Вообще, хохотушка. Очень мила – с трогательным провинциальным налетом. Это мы знаем, нас не обманешь, но – какая разница, что скрывается под. Потому что, здесь не за этим.

– Где у тебя ванная? – невпопад обрывая разговор. Хватит, в самом деле, несколько увлекся. Легкий поцелуй в шею по пути – вроде извинения, но за что? Теплая вода, полотенце вокруг бедер – и в спальню. А там уже она – просто класс! Как оказывается мешала одежда... Желание просыпается без церемоний при одном взгляде. Полотенце прочь. Всё прочь. Уйдите все, никого не знаю и не помню. Меня нет для вас, я теперь – с ней...

Пустота после выныривания на поверхность. Пустота внутри. Над поверхностью – лишь вялая мысль, лишняя, как многие мысли. Большие глаза рядом, он знает их уже тысячу лет. Голос другой, низкий и влажный, полон неуловимых нитей – они могут опутать, будешь связан по рукам и ногам. Лучше говорить самому – о себе, привирая; о ней, замалчивая что-то главное. Картинка в голове – было когда-то или у кого-то читал: быстрая близость без препонов и границ, обнаженные тела, обнаженные нервы, любая фантазия становится правдой. Чем заканчивается? – Вспомнить не удается, но нитей все больше – страшно? Да, не по себе – раньше не случалось, какой-то новый опыт... Вдруг, сам не зная почему: Мне надо идти, извини. И сам себе: Боишься? – Боюсь...

Ритуал прощания. Деньги – неловко. Растеряна, но виду не подает. Шнурки не завязываются – пусть узел, черт с ним. Вот и улица, наконец, вот и машина – громче музыку, победитель, где твой приз? А лавровый венок? К. матерится сквозь зубы, борясь с моментальным порывом: позвонить, вернуться и потом – объяснять, целовать или просто целовать без объяснений... Прошло. Порыв побежден, телефон летит на заднее сиденье, шины визжат – поехали.

Вот и своя квартира. Всё веселее. Сначала к холодильнику, потом, с коньяком, на диван. Всё уже проще. Что вообще было-то? Забавно, нечего сказать. К. насвистывает, навещает сортир, пьет коньяк. Что теперь? – Ну да, компьютер. Долг прежде всего – ухмыляясь сам себе, – сейчас я вам, коллеги, друганы-кореша; узнаете меня борзописца, почитаете, позавидуете. Форум, блин, Рим, лавровый венок... Начинает бойко, потом останавливается – а что писать? Факты – да, но их-то, собственно... А всё, что еще помнишь, несмотря на беззаботный вид, всё, что как облако – и душная пелена, и когда уже поверх, жадно хватая воздух, и пустота, которой не боишься, потому что везде ее запах – это куда? А влажный шепот?.. К. мучается и пьет коньяк, выходит на балкон, остудить голову, снова стучит по клавишам. Наконец, усталость берет свое – сейчас засну прямо тут, – с трудом добредает до постели и проваливается. Ночь милосердна.

Утром всё как на фотопленке. К. хмур и мрачен. Быстро просматривает вчерашний текст, твердой рукой вымарывает половину, потом еще треть. Оставляет лишь несколько скупых деталей – ямочки на щеках, родинку под правой грудью, – сам не зная зачем. Безжалостно комкает конец, подытоживая лицемерно: никому не советую. Потом, подумав, убирает для верности адрес, телефон, линк... Простите, кореша-братаны, как-нибудь в другой раз, а пока – не для других, самому бы разобраться сначала... Искромсанный отчет не имеет никакого смысла, но все же отправляет – не зря ж старался. К тому же, есть иллюзия освобождения, выплеснул на бумагу – из сердца вон.

Отчет читают многие, но не одобряет никто. Слишком скупо и никакой изюминки. Корят за отсутствие данных. Правильно корят. Среди читательниц и некая Д. – это у нее был К. прошлым вечером. Ушел так внезапно, подумала невесть что, потом успокоилась – это и к лучшему, как-то все было слишком тревожно, слишком много нахлынуло лишнего. Может и он почувствовал? Оттого и ушел? Гадая, не гадая, все равно кидается в форум на следующий день: по-всякому любопытно, каждый раз знакомая оторопь нетерпения – взгляд со стороны, будто шпионишь за самой собой. Все вроде не то, хоть и пишут много, и вдруг как ужалило – родинка... Читает жадно, хоть читать и нечего почти, в конце натыкается на холодный вердикт и долго глядит на экран, будто уличая в обмане. Переживает обиду, хоть вроде никаких прав. Оживает, спохватившись, пишет гневный язвительный отзыв; медлит с отправкой, размышляя о чем-то, потом заводит новый ник и отправляет текст от другой себя – несуществующей, да, но и сама она существует там словно под маской, разница невелика....

Дальше – как снежный ком. К. обижен отзывом, но не хочет показывать вида. Тоже горазд на хитрости – новый ник появляется в мгновение ока. Разрожается пространной сентенцией и ждет нетерпеливо. Д. готова откликнуться, но то, что просится на язык, как-то не соответствует написанному ранее. Еще один ник, проверенный путь. У К. та же история – и далее, и далее. Ники плодятся во множестве, в ветви отзывов отпочковываются зеленые побеги, все новые и новые участники вступают в дискуссию, делятся на группы, обретают своих сторонников и оппонентов. У двух юных ников заводится виртуальный роман, за которым следят все остальные, потом он угасает, так и не кончившись ничем. Всем жаль. Кто-то завязывает разговор о толковании снов, многие подхватывают, потом перескакивают на другое. Опытные ники, созданные еще в первый день, бурчат на молодых выскочек, женские особи жеманятся и сплетничают, мужские – петушатся, задираясь друг к другу. Жизнь кипит, скрытая для всех прочих, реальные пользователи давно уже не заглядывают в эту ветвь, лишь К. и Д. недоумевают слегка, откуда появляется столько незнакомых лиц, молчавших ранее... Оба похудели и осунулись – все свободные часы за компьютером, телефоны отключены, время остановилось.

Наконец, обоим становится невмоготу. Поток сообщений ослабевает, потом замирает на неоконченной ноте. Реальная действительность вновь заявляет о себе – работа, деньги, отдых... Кстати об отдыхе, размышляет К., перебирая давно отобранные ссылки, надо развлечься, отвлечься в конце концов. Отчего-то ничто не радует глаз и не вызывает охотничьего азарта. Помаявшись пару часов, решает браво – почему бы и нет? Даже забавно – она и не знает, сколько страстей и эмоций пробудилось к жизни после того визита. Жаль, конечно, что у посторонних, а не у них самих.

Сказано – сделано. Секундная заминка на том конце линии, потом Д. справляется с собой – да, помню, приезжай. Снова шампанское и вновь шипят пузырьки, хоть неловкости уже нет и в помине. Оба раскованы и чуть снисходительны друг к другу, чувствуя за своими спинами целые армии. Ничто не страшно, когда поддержка велика – можно представить любое будущее и преодолеть все подвохи, приручить нечаянной лаской, дать отпор, оттолкнуть, вернуть... Д. наслаждается тайной властью – ее знание простирается дальше на один шаг, она обыграла его, а он не подозревает – даже обидно чуть-чуть. Сказать – не сказать? Огорошить или нет? Шампанское развязывает язык, сдерживаться становится все труднее, и наконец она проговаривается – легким намеком, полуцитатой, – а потом, видя, что он не понимает или не желает понимать, уже цитирует полно и длинно, строго глядя ему в глаза.

Немая сцена. К. застывает с бокалом в руке. Потом медленно ставит его на стол, поднимается и уходит, не прощаясь. Шампанское допей, – пробует она наудачу, ей хочется, чтобы он остался. Она привыкла к нему, все мосты наведены – так обидно терять, – но слова повисают в воздухе, не интересные никому. Д. еще что-то говорит, уже сама себе, силится усмехнуться, но усмешки не выходит. Посидев немного, быстро встает, идет к компьютеру и начинает расправляться с размноженными никами, убивая безжалостно, заставляя умолкнуть, вычищая сообщения одно за другим. В это же время примчавшийся домой К. яростно крушит свои собственные конструкции, не оставляя ни одного следа...

Через час все кончено, забытый всеми отчет хмуро красуется в закрытой ветви, а К. и Д., оглушенные клавишным стуком, и их заглавные ники, оставшиеся в одиночестве, озираются по сторонам, привыкая к новой пустоте, что никем не придумана, увы, и из которой не вынырнуть на поверхность, спеша на чей-то влажный шепот. Нет границ – но и близость утеряна, не вернуть; ветер в лицо без запаха, начинай все сначала.

Виртуальные жизни прожиты – у них короткая судьба. Что взаправду? Ни у кого не спросишь.