Характерным является тщеславие проституток,
наблюдающееся у них во всех видах и выступающее тем сильнее, чем испорченнее
субъекты. Древнегреческие гетеры постоянно мечтали о том, чтобы связать свое
имя с какой-нибудь комедией. Поэтому среди них особенным вниманием
пользовались драматические писатели, которым содержание метресс обходилось
далеко не так дорого, как прочим смертным. Так, Гликера писала уехавшему в
Египет Менандру: "Только непременно поставь там комедию, в которой я
выведена в первом действии; если я не могу сопровождать тебя в твоей поездке
в Египет, то пусть я все-таки стану известной при дворе Птоломеев".
Когда Александр Великий разрушил Фивы, Фрина, урожденная фивянка,
выразила желание восстановить их за свой счет с условием, чтобы на городских
воротах была повешена доска со следующей надписью: "Город Фивы, разрушенный
Александром и восстановленный Фриной". Та-ис в одном письме к Евтимеду
называет себя по мудрости равной Аристотелю.
Маркиза Pompadour считала себя в политике выше Richelieu, a в стратегии
-- Louvois. Она мечтала о бессмертии, и ее отступление от традиционной
антиавстрийской государственной политики, которым она думала обессмертить
свое имя в истории французского королевства, было для него очень гибельно.
Но не только выдающиеся, а даже самые обыкновенные проститутки заражены
сплошь да рядом гордостью и смотрят постоянно свысока на своих ближайших
товарок. "В Париже, -- говорит Carlier, -- бедные проститутки называют своих
элегантных и шикарно одетых соперниц презрительным именем "panache", а эти в
свою очередь платят им кличкой "pierreuse". Некоторые кокотки серьезно
считают себя благородными дамами на том основании, что они очень ленивы и
ненавидят всякий труд. Такими чертами выражается, по их мнению, истинно
благородное происхождение. Проститутка, продающая себя за 5 франков, считает
для себя кровной обидой, если соперница во время ссоры назовет ее "femme
d'un franc".
Maxime du Camp рассказывает следующий случай. В полицию явилась однажды
одна молодая красивая девушка 20 лет с просьбой выдать ей билет на право
заниматься проституцией. Чиновник, тронутый ее молодостью и красотой,
захотел спасти ее от ужасной жизни падшей женщины и предложил ей свое
посредничество и ходатайство для поступления в одну скромную женскую общину,
которая легко могла найти ей подходящее место. Молодая девушка была
возмущена таким предложением. "Место служанки? -- дерзко проговорила она, --
благодарю вас: в нашем семействе, слава Богу, пока еще никто не служил!" Гр.
Л. Н. Толстой предложил однажды одной проститутке место кухарки, но та
отказалась под предлогом, что она не умеет готовить. "Но я, -- говорит
Толстой, -- по лицу ее очень хорошо видел, что она просто не хочет взять
этого места, так как должность кухарки казалась ей, должно быть, слишком
недостойной". Из этих и подобных примеров достаточно видны тщеславие и
гордость проституток, у которых эти качества являются ближайшими
последствиями их лени. Но проститутки все-таки обыкновенно уступают в этом
отношении преступницам, у которых чванство и самодовольство часто доходят
просто до смешных размеров.

Чезаре Ломброзо."Женщина преступница и проститутка"