Начало обсуждения здесь >>>

В середине марта, когда на улице еще лежал снег, а ночью и по утрам еще крепко подмораживало, но в воздухе уже чувствовался запах весны, будоражащий организм, а днем солнышко слегка пригревало, мелкой дворняге без роду и без племени, и даже без имени улыбнулась редкая удача. Как могло свезти такому невзрачному кобельку, у которого не было ни видной стати, ни особенного ума, неприметного в собачьей стае и бывшего в ней на самых последних ролях, гадать бесполезно, но, что вышло, то вышло. А вышло, собственно, вот что.
Проснувшись поздно на теплой прогалине над теплоцентралью, где он ночевал, кобелек без племени и роду, и даже без имени решил чего-нибудь отыскать перекусить, так как в животе его было совсем пусто. Отправился он во дворы жилых домов к мусорным бакам, затрусил на своих четырех тонких лапах, отбивая когтями по тротуарной плитке дробь. Дорога лежала через сквер, в котором собачники выгуливали своих домашних питомцев. И вдруг, внезапно означенный безымянный кобелек был сражен в самое сердце и лишился памяти и рассудка, и даже забыл о цели своей вынужденной прогулки.
Звали ее Конфузией, она была нереальной красоты, ухоженная белая шерсть ее сверкала и искрилась в лучах весеннего солнца, длинная челка кокетливо прикрывала глаза – бусинки, а над челкой торчал хохолок, перехваченный красной ленточкой, завязанной бантом. Носик у нее был черненький и блестящий, как пуговка. Шею Конфузии украшал ошейник со стразами от Сваровски, маникюр, педикюр, запах дорогого парфюма от блох – в его собачьей стае отродясь не водилось таких шикарных сучек.
Кобелек пустил слюну, радостно завилял хвостом и приблизился к ней, трепеща. Конфузия посмотрела на него вполне дружелюбно, без тени презрения, чего он никак не мог ожидать от такой расфуфыренной фифы, и даже благосклонно позволила ему понюхать и более того, полизать у себя под хвостом. От нее исходил незабываемый аромат течной сучки, который не в силах был перебить никакой другой запах от ведущих собачьих парфюмеров, от которого умирали блохи. Аромат течной сучки, который, смешиваясь с ароматами весны, носившимися в воздухе, лишил безродного кобелька рассудка. Все, что приключилось дальше, было сплошным наваждением или сказочным сном.
Только не надо мне доказывать, что любовь с первого взгляда бывает только у собачек. Одна знакомая девушка мне рассказывала, как возвращалась однажды в гордом одиночестве темной ночью из гостей в легком подпитии через сквер в г. Тольятти. Сквер тот был безлюден, как вдруг, откуда ни возьмись, навстречу нарисовался молодой парень, поравнявшийся с ней и посмотревший на нее ласково. В одно мгновение девушка задрала юбку и стянула с себя трусы, и к тому же помогла парню освободиться от штанов. Все, случившееся после, она помнит хотя и смутно, но по прошествии лет вспоминает с удовольствием, мечтательно закатывая при этом глаза. Потом девушка натянула трусы, оправила юбку, а парень напялил штаны на волосатые ноги, и они отправились, каждый своей дорогой.
Но вернемся к Конфузии и к ее избраннику без роду - племени и без имени. Возможно, что с ними все случилось бы так же, как у моей знакомой, то есть разбежались бы они после короткой, но страстной любви, каждый по своему делу: один - к мусорным контейнерам, а другая – в круиз по Средиземному морю, но не тут-то было. Я забыл уточнить в начале, что дорогой ошейник со стразами, одетый на Конфузию, был прикреплен к рулетке, а рулетка та находилась в руках у девицы на вид лет 16-ти – 17-ти, которая вместо того, чтобы блюсти честь Конфузии, считала ворон и мечтала о парнях, глядя в голубое весеннее небо.
Парней было несколько, а ворон значительно больше. Так вот, когда она, сосчитав последнюю ворону, взглянула ненароком на Конфузию, то всплеснула руками и в сердцах воскликнула: «Вот шлюха! Проститутка! Что ж ты делаешь!?»
А Конфузия не столько не нашлась, что ей ответить (на счет молодой хозяйки могли заблуждаться только ее папаша и мамаша, но никак не Конфузия, которая свечку-то, конечно, не держала, но своими глазами-бусинками из под опущенной челки видела неоднократно и даже кое-что из увиденного успела перенять, в чем мы убедились), сколько была увлечена процессом, погрузившись в него целиком, разве что, только не стонала.
Без роду и без племени безымянный кобелек, которому нечаянно подфартило с пассией из высшего собачьего общества, прошел суровую школу жизни, научившую его отчаянно биться за свой кусок добра. Поэтому он, услышав человеческий окрик, только с удвоенной энергией принялся молотить задом, поджав, на всякий случай, хвост.
«Насилуют! Караул, помогите!» - пробормотала девица как-то не уверенно и покраснела, как клубника.
Через некоторое время, кобелек довольный слез с Конфузии, став к ней боком, а потом, перебросив ногу через ее круп, и вовсе повернулся к ней задом, как делают все мужики после секса. Так спарившись, стояли посреди сквера Конфузия на поводке и ее безымянный избранник.
Девица была в растерянности, что ей делать, щеки ее пылали от стыда, готова она была провалиться сквозь землю или бежать, бросив рулетку. Но бежать было некуда, так как вокруг нее незаметно собралось кольцо сочувствующих зрителей. Стали они наперебой злополучной девице советовать, как ей быть. Все сошлись в одном мнении, что растаскивать собак нельзя, ибо что-нибудь обязательно оторвется. Предлагали облить собак водой, но не понятно было, где взять воды. Предлагали их, как есть, отнести в ветеринарную лечебницу и там усыпить.
Поскольку авторитетных людей в толпе не было, а так - обычная праздная публика, шатающаяся посреди дня по улице, решила девица позвонить отцу по мобильнику. Папаша, выслушав ее сбивчивый рассказ, пообещал приехать вечером и оторвать кобелю яйца. Тогда девица, поскольку до вечера было еще далеко, позвонила мамаше. Мамаша тот час перезвонила мне и сообщила, что ее «девочку» изнасиловали в сквере, и просила срочно помочь разобраться в этом вопросе на правах друга семьи.
Я не скорая и не полиция, но отказаться было не удобно, тем более, что делать мне было все равно нечего, поэтому пришлось одеться и спуститься в сквер.
- Бабушка, смотри какие две смешные собачки! – говорил внук бабушке.
- Это не две собачки, а одна, малыш, и зовут ее Тяни-толкай! - сказал я – И люди бывает, рождаются сросшимися, их называют сиамскими близнецами! А что товарищи здесь столпились? Несанкционированный митинг? Расходимся господа! ОМОН я уже вызвал! Привет, Кристина! Как дела?
- Нормально! – неуверенно отвечала Кристина.
= А твоя мать мне сказала, что тебя изнасиловали! Кто из них? Вон тот, в черной куртке? Всех прошу оставаться на местах до приезда полиции!
Граждане начали расходиться, опасливо озираясь.
- А что, Кристинка, у тебя за зверь на поводке?
- Да, так!
- По-моему, их надо пока не поздно расписать в загсе, чтобы не плодить безотцовщины! Ты как считаешь?
- Не знаю, что с ними делать!
- Я не ветеринар, но это называется склещиванием. Постоят и сами разбегутся через некоторое время. Покури! Ты ведь куришь?
- У меня нет сигарет.
- Угощайся на здоровье!
Через некоторое время кобелек освободил свой красный елдак и, как ни в чем не бывало, отбивая когтями по тротуарной плитке дробь, затрусил в направлении мусорных баков, довольный свалившимся на него весенним приключением, от которого к тому же у него разыгрался зверский аппетит.
Глядя ему в след, сказал я Кристинке:
- Мотай, Кристинка, на ус, что наше дело не рожать! Сунул, вынул и бежать! Зря ты его не взяла в семью. Познакомила бы его с родителями, отмыла бы, вывела бы блох! А теперь поди, догони его!