ЭТО СИЛЬНО

На Тверском бульваре побиралась цыганская семья. Почтенных родителей этого семейства я не видел, только четыре брата и сестра. Сначала картоночки в окна стоящих в заторе машин прикладывали, что дом сгорел, а потом усовершенствовались. Вчера еще цыганята шустро бегали между рядами автомобилей, а на следующий день все четыре пацана и девчонка оказались на костылях. Так как, видимо, среди них не нашлось ни одного левши, то прыгать на одной ноге сподручней всем пятерым пришлось на правой, а левую – поджимать.
- Вы ребята лучше бы один голову забинтовали, другой руку – посоветовал я им, протягивая денюжку – а то не натурально смотритесь с пятью левыми сломанными ногами!
Работал я в то время с одним человеком как раз из-за его ноги. Сначала я его даже брать не хотел – в нашей работе приходится по одежке встречать, чтобы потом по уму проводить. Мой новоиспеченный клиент, верхней частью, в своем фланелевом костюме, попадал в категорию новых ново-русских. Которые, в отличие от старых, уже не носили цепей в палец толщиной и раздутые борсетки, а ходили в неброской, но очень дорогой одежде из европейских магазинов и в руках имели тонкие портфели из крокодиловой кожи. Так вот, у моего и костюм был подходящий и желтый крокодиловый портфель, но низ подкачал: он был в домашних тапочках.
- Убежит подлец, не заплатит! – подумал я, когда увидел тапочки – Как бы его выпереть без скандала, пока не поехали?
Но вопрос решился сам собою:
- Ездить буду долго, вот тебе за пять часов, а там посмотрим.
Чтобы закончить с тапочками, скажу только, что его в тапочках принимали и в банках, и в компаниях, а из мэрии даже сами с бумажками выбегали. И именно эти тапочки были индикатором его положения. Ведь не в том штука, что вы, вхожи в высшее общество, а в том - вхожи ли вы туда в домашних тапочках!
Тапочки, к тому же, быстро разъяснились: он любил сам водить, но попал в аварию, так что не мог на поврежденной ноге нормальную обувь носить. В результате чего я получил предложение поработать с ним до выздоровления, при условии, что не буду «необоснованно рисковать».
Ползем мы как-то с этим моим интересным пассажиром по Марксистской улице, потому что движение было такое, что хочешь ни хочешь, а рисковать не приходилось. Двигались мы в левом, но девчонку, идущую по тротуару в попутном направлении, я заметил и через четыре ряда. И не я один! Мой деловой пассажир, вдруг говорит:
- Прижмись в правый!
Чего это, думаю, ему приспичило? Только что обсуждали, как бы по встречке прыгнуть. А он тоже девчонку увидел и оценил! Девка и на самом деле на внешность была хороша. Что внешность! Когда мы пробились к тротуару, то внутренность увидели! Дело в том, что у девчушки была афигительно короткая юбка. Из цикла уже не мини, а микро. К тому же это микро было еще и расклешенное, поэтому ткань при ходьбе колыхалась. Теперь прибавьте сюда нашу позицию. Когда эти длинноногие красотки определяют длину своих юбок, то исходят из того, чтобы прикрыть тканью свое богатство плюс один сантиметр для страховки. Но все эти расчеты делаются с точки зрения ее самой и зеркала, перед которым она крутится. И, хорошо покрутившись, наконец, удовлетворенно констатирует, что «нечего» не видно. Вот в чем твоя ошибка, дурочка! Действительно «ничего» не видно только тебе в зеркале, и этому очкарику, который за тобой тащится и никак не может обогнать. А мы с шефом находились ниже ватерлинии и нам не то что «ничего», а «все» из этого «ничего» открылось. Эти сикушки, мало того, что юбки по пупок носят, но ведь и специальные трусы стринги придумали, чтобы свое публичное заголение довести до логического завершения. Глупо было бы с одной стороны что-то максимально оголять, а с другой, напялить на это оголенное «что-то» панталоны с кружавчиками. Видимо, по этой причине у подруги, в хвост которой мы встали, не было кружавчатых панталонов под юбкой. А вот почему у нее не было даже и стрингов, я вам объяснить не могу. Чтобы закончить с логикой и перейти непосредственно к порнографии предположу, что ей очень хотелось надеть новую юбку, а подходящих трусов, которые бы не выглядывали, не оказалось. И что теперь: модная вещь из-за такой мелочи должна в шкафу пылиться?! Нет, нет и нет! (Из этих трех «нет» - два мои: правильно, малышка, всегда так поступай!)
Теперь, как мы смогли определить, что и стрингов не было, ведь эти стринги бывает, впиваются в женские промежности своими фиговыми лепесточками настолько, что промежности видно, а стринги определяются, только когда совсем разденешь, по верхней ленточке вокруг пояса. Элементарно: потому что промежности бывают разного вида. Упрощая, рассмотрим только вогнутые и выпуклые. Действительно, в вогнутой писечке зажеванная губками стринговая полоска может не определяться. Но у нас (то есть не у нас с моим шефом, а у этой девушки, за которой мы ползли) писечка была выпуклая, и хорошо выпуклая, развернутая в сторону анального отверстия, которое, впрочем, врать не буду, не просматривалось, затерянное в ягодицах. В этой хорошо выпуклой и смещенной назад пизде не утонула бы не только никакая стринговая ленточка, но и нитку от этой ленточки мы смогли бы обнаружить. Но ее там не было!
Тут надо отвлечься от заманчивых промежностей и вернуться к дорожной обстановке. Когда мы пристроились, как крысы к флейтисту, к этой юбке без трусов, движение в нашем ряду умерло, и весь следующий за нами поток начал гудеть и улюлюкать.
Да по фигу! Двадцать пять минут, пока она не скрылась в вестибюле станции метро Волгоградская, мы ползли за ней, как кролики за ее удавкой, один наплевав на остановившуюся дорогу, а второй на срывающийся график важных встреч. Три раза за это время, мой пассажир просил догнать ее и, высунувшись в окошко, обращался к красавице.
Вот что значит стиль! Он не полез к ней с тем, с чем обычно лезут к незнакомым девушкам, чтобы познакомиться. С этими жалкими и заранее обреченными на провал: «мы с вами не встречались?» и «вы меня не помните?». Вместо этого, вдоволь насмотревшись, на то, что она считала невидимым, мы чуть обогнали ее, и он, высунувшись в окошко, сказал негромко, но она поняла, хоть и отвернулась:
- ЭТО сильно!
Потом приотстали и плелись за ней, сопровождаемые гудками и проклятиями озверевших водителей. Через некоторое время опять приблизились и он, высунувшись из окошка, сказал вот что:
- Нет! Это не сильно!
Тут я за него слегка забеспокоился, потому что подумал, что сейчас он ее как-нибудь оскорбит. Но вместо этого он сказал единственное, что могло быть сильнее первоначального «Это сильно!». Он сказал:
- Это не сильно! Это ОЧЕНЬ сильно!
И мы опять заняли позицию и смотрели, то, что нам продолжали показывать. Надо ли говорить, что перед тем, как она провалилась в метро, мы успели еще раз ее догнать и надо ли говорить, что он сказал. Он сказал:
- Нет! Это не ОЧЕНЬ сильно! ЭТО ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ СИЛЬНО! – и это действительно было так!
После того случая прошло недели две. Останавливаемся мы у магазина «Пурпурный легион» на Новокузнецкой, и мой пассажир ушел надолго. Сижу я книжечку читаю, по сторонам посматриваю. И увидел девчонку, которую мы на Волгоградском преследовали. В той самой юбочке, под которой мы и еще пол потока хотели что-то рассмотреть. Но, несмотря на то, что рассмотрели, неудовлетворенность осталась. В этот раз она никого своей соблазнительной походкой не соблазняла, а скромно сидела на лавочке, плотно сжав ножки, так, что в трусах или без, определить было невозможно. Да и вряд ли она все время без трусов ходит.
Хотел я к ней подойти: мол, привет, мы знакомы. А дальше что? Это мы вам под юбку заглядывали и кричали: «Это сильно!». Так что сижу не рыпаюсь, наблюдаю издалека. Она тоже сидит и беседует с тетенькой в замшевом пиджаке. Да что, думаю, зря глазеть, если ей не стыдно, а мне не видно, и уткнулся в книжку.
Вдруг слышу: кто-то пытается открыть дверь.
Двери я всегда на кнопках держу, после случая у театра Эстрады. Встал я как-то за углом от этого театра, чтобы перекусить. Достаю термос, бутерброды фирменные: колбаса с сыром. И вижу в левое боковое зеркало: сразу за мной остановилась женщина на маленькой машинке. Важно, что в зеркало я хорошо видел ее за рулем и правее, а левее картинка в зеркале не помещалась. Я подумал, что, наверное, на этом перекрестке женщина встречу назначила, и еще подумал, что только женщина могла прямо под светофором остановиться для ожидания. Когда в следующий раз посмотрел, то все подтвердилось. За ее машиной встала другая, а к ней в пассажирскую дверь на полкорпуса влез мужчина, про которого я подумал, что его-то она и ждала. Тут я отвлекся на бутерброды, пока кто-то не постучал мне в окно. Стучала как раз эта самая женщина, за которой я в зеркало наблюдал. Я открыл дверь, предполагая, что сейчас придется долго и бессмысленно объяснять топографию Москвы, но она сказала другое:
- Меня только что ограбили! Вы ничего не видели?
- Как не видел! Все видел! И черную Ауди и черного (в смысле кавказского, а то вдруг вы на негров подумаете) засунувшегося мужчину. Но я думал это ваши знакомые. Что ж вы не крикнули – я бы вмешался!
Выяснилось, что к ней с ее стороны, которая в моем зеркале не помещалась, подошел другой кавказец. Он вежливо спросил про дорогу, а этого, который засунулся, она не видела! Не видела и не слышала, ни как он открыл дверь, ни как влез чуть не на половину (потому что сумочка на заднем сидении стояла), ни как открыл сумочку. Обратите внимание: он не схватил сумку и убежал, а открыл ее внутри машины, потом открыл кошелек, порылся в нем, нашел деньги, а документы не взял, поставил сумочку на место, закрыл дверь, сел в машину и они уехали! Как она вообще догадалась, что ее ограбили не понятно! Она догадалась, да что поделаешь: номера не запомнили! Так что посетовала о пропавших деньгах, да порадовалась, что ноутбук, который тоже на заднем сиденье валялся, не сперли.
И вот на Новокузнецкой, где мне снова встретилась прекрасная незнакомка, но не «в шелках обмотанная», а в том то и прелесть, что вообще ничем не обмотанная, я услышал, что кто-то скребется, пытаясь открыть дверь моей машины.
Я поднял глаза и увидел, нет, не незнакомку, а тетеньку, в замшевом пиджаке, которая с ней беседовала.
- Молодой человек! Вы не могли бы мне помочь дестью рублями на молоко!
Я посмотрел на лавочку – девушка исчезла, посмотрел на тетеньку и подумал: нет, голубушка, не на молоко тебе не хватает...
- А эта девушка, с которой вы на лавочке сидели, вы ее знаете?
- Знаю? Да она – дочь моя!
Вот тебе и раз! Хотя, что поделаешь – родителей не выбирают! Вот, может, почему у нее трусов нет – не из-за наглости, а из-за нищеты! Ведь это кардинально меняет дело: может, я смогу ей чем-нибудь помочь? Да хотя бы этими пресловутыми трусами! Надо, надо, ближним помогать! И целый вихрь мыслей про благотворительность, и еще там все время почему-то трусы мелькали, понеслись у меня в голове.
- Погоди – говорю – мамаша, на тебе пятьдесят рублей на молоко. А как бы мне с твоей дочкой познакомиться? Очень она симпатичная – я давно за ней наблюдаю.
- Это – отвечает мамаша – невозможно! У нее жених есть, и она с ним собирается за границу эмигрировать. Но если уж тебе так хочется (это я достал еще один полтинник), то давай (полтинник), я тебе ее сейчас приведу познакомиться.
Она исчезла, а я подумал: придет мой шеф в тапочках, а у меня в машине прекрасная незнакомка сидит! Он рот раскроет, и скажет только:
- Это сильно!
А я отвечу небрежно (и жалко, бля, что я в этот момент не в тапочках!):
- Нет! Это не сильно! ЭТО ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ СИЛЬНО!!!
Но вышло даже сильнее, чем я предполагал.

Продолжение через неделю.