приношу свои извинения за задержку, проблемы со здоровьем. креатив оппонента не читала.

всё придумано, все совпадения случайны.

После известных событий на Чистых прудах в руки сотрудников №ского полицейского участка, к немалому их удивлению, попал некий пакет, содержавший 2 пачки дешевых сигарет, розовые вязанные носки и это письмо:

Здравствуйте, Алекс!
Даже не могу себе представить, как Вы сейчас себя чувствуете! Надеюсь, с Вами там хорошо обращаются.
Видите ли, я решила Вам написать, т.к. совершенно не понимаю, почему Вы считаете меня причастной ко всему произошедшему с Вами за последние сутки.
Разве не Вы сами хотели назначить нашу встречу поближе к своему дому? Я предлагала Вам целый список куда более дорогих и приятных мест, но Вы остались верны своим нищеебским принципам и выбрали для нашей встречи скромное кафе на чистых прудах.
Скажите, разве я предлагала Вам угоститься из моего стакана? Я, во-первых, считаю это не гигиеничным; во-вторых, я платила за него сама и не собиралась Вас угощать; в-третьих, мне казалось, что Вы давно не пьете алкоголь, а ведь там был чистый виски!
Кстати, теперь я понимаю, почему Вы воздерживаетесь от алкоголя. Если бы я могла так искренне веселиться после одного глотка виски, я бы уже получила «оскар».
Вы, возможно, не помните этого, но еще за столиком кафе Вы сделали мне несколько непристойных предложений. При этом Вы глупо хихикали и подмигивали официанту. Собственно, именно это и стало причиной моего предложения прогуляться на свежем воздухе… Я же не знала, к чему это приведет!
Я считала Вас устойчивым путинистом, ярым сторонником действующей власти, и подумала, что будет даже полезно, если Вы, Алекс, познакомитесь с позицией митингующих на «оккупайабай», увидите их быт, послушаете их дискуссии, пообщаетесь с активистами…
Но я совершенно не ожидала, что Вы, выдернув из рук ближайшей девушки белую ленту, с криком «за Сталина!» радостно ворветесь в ряды митингующих!
Алекс, это было чересчур!
Вас немедленно начали снимать журналисты. Вдохновленный таким вниманием, Вы произнесли небольшой эмоциональный спич с памятника Абаю, а затем направились к месту раздачи еды и сожрали половину оппозиционной кухни со словами: «Если можно не платить, значит, нужно не платить.»
Затем Вы присели на газоне в кружке митингующих, которые курили кальян. До сей поры я не знала, что Вы любите кальян, особенно когда он наполнен неизвестно кем и чем. С этого момента Вы сделались неуправляемы и никак не реагировали на мои замечания и просьбы. Хитро улыбнувшись, Вы сказали: «Я сейчас, мне тут не далеко…» Убежали куда-то, а затем вернулись в черном латексном кэт-сьюте, и опять были приняты «на ура» журналистами.
Вокруг Вас немедленно закипела жизнь, Вы стали местным символом тяжелой судьбы народа, который власть, как плохой верхний, ебет и пиздит, но забывает приласкать в конце. Старушки плакали около Вас, девушки пытались Вас потрогать, активисты мужского пола убеждали Вас читать лекции и даже составляли график ваших выступлений на «оккупайабай».
Вы, однако, быстро развеяли их политический пыл…
Нужно ли мне приводить здесь подробности Вашей беседы с Ильей Яшиным об особенностях порки, как метода воспитания истинных оппозиционеров? Ротанг, ремень, кнут…
Думаю, нет.
С Ксенией Собчак Вы беседовали о бондаже и особенностях глубокого фистинга, для чего даже достали откуда-то драную медицинскую перчатку, явно б/у, и трясли у нее перед лицом. Признавались ей в своем футфетише и уговаривали на педикюр. Кстати, с того дня Ксению больше не видели на оппозиционных мероприятиях. Ходят слухи, что она принесла извинения Путину (на коленях и в слезах) и теперь ведет только детские передачи.
О том, что было далее, я не могу Вам рассказать подробно, поскольку Вы то и дело терялись из виду, а на улице уже начинало темнеть. Следить за Вашими перемещениями удавалось только иногда, по отблескам фонарей на латексе Вашего кэт-сьюта…
В момент полицейской облавы я видела, как сотрудники полиции пытались Вас поместить в соседний с моим автозак, но это было трудно – Вы смеялись, как ребенок, требовали заковать вас «в настоящие кандалы, а не эту херню» и от ударов полицейскими дубинками кричали: «Еще, еще!»
Дальнейшая Ваша судьба была мне неизвестна до сегодняшнего дня, т.к. меня из отделения полиции освободил через два часа мой любовник, полковник ФСБ. Удалось выяснить только то, что Вы все еще находитесь в отделении полиции, посему я и передаю Вам теплые вещи, сигареты и это письмо.
Больше я ничего сделать для Вас не могу.
Надеюсь, теперь и для Вас очевидно, что моей вины в произошедшем абсолютно нет.
С надеждой на благополучное разрешение ситуации,
Ваша Фиона.