Когда Сережка стал появляться на свет, то первой появилась...нет-нет, не
голова, а головка, то есть, попросту говоря, залупа. Врач Михаил
Ренгольдович и акушерка Настасья Матвеевна сперва даже попритихли, они ведь
такого не видали, чтоб из пезды роженицы вдруг стал расти нормальный такой
взрослый хуй.
Врач криво заулыбался, а акушерка странно хихикнула. Впрочем, Михаил
Ренгольдович был человеком бывалым и видел даже как ебутся пидарасы, а
поэтому поборов в себе чувство страха, потихонечку взялся за эту залупу и
стал тянуть-тянуть и вытянул наконец всего Сережку. Толи врач все сделал
аккуратно, толи акушерка была суетлива, но вместо того, чтоб заорать,
младенец возбудился и кончил хорошей порцией Михаилу Ренгольдовичу прямо в
лицо, затем еще раз он попал на акушерку и последнее улетело в даль. Врач
снова ухмыльнулся, но уже откровенно не по доброму, все же его мужское
достоинство было оскорблено, хотя бы и невинным младенцем.

-Возьмите, - врач бухнул Сережку матери на живот.
Та, еще ничего не соображая, по-дикому улыбалась врачам. Сережка тоже
улыбался как идиот, видно, что чувство оргазма пришлось ему по вкусу.
Улыбалась и Настасья Матвеевна, незаметно она слизнула с верней губы густую
белую капельку. "А когда еще придется...", - тихо взгрустнулось ей, своего
мужика у нее не было. Серьезным оставался лишь Михаил Ренгольдович, он
утирался рукавом халата и про себя думал: "можно ли этот факт считать
потерей девственности с его стороны, а также со стороны ребенка?"

Скоро маму - Инну Степановну - с сынулей выписали. Приехали они домой,
раскутали ребенка и глаза отца - Николая Семеновича - медленно полезли из
полушарий. Член ребенка стоял не по-децки напряженно и хотел кончить.
-Ну, что ж ты стоишь, папа, - Инна Степановна мигом разрядила ситуацию, -
подрочи хоть ребенку. Видишь, он щас заплачет.
-Как же это так "по-дро-чи"? - Николай Семенович растерялся.
-Очень просто, возьми в руку член ребенка и дрочи ему. Что разучился уже?
Николай Семенович тоже был отчасти человеком бывалым, но еще не видел как
ебутся пидорасы, а поэтому при виде взрослого возбужденного члена у грудного
малыша несколько стушевался. И тут ребенок заорал.

-Да дрочи же, скорее! - закричала Инна Степановна на мужа.
-Да дрочу уже, дрочу же! - Николай Семенович покраснел от стыда и стал
потихоньку дрочить сыну. Сережка весь попритих и стал кряхтеть от
удовольствия. "Чертенок какой, - размышлял Николай Семенович, - но
педагогично ли это?"
-А может ему отсосать? - вмешалась в дело теща.
-Я ни у кого сосать не буду, - сразу предупредил Николай Семенович, - я вам
не пдедик какой-нибудь. Если хотите, то сосите у него сами, Октябрина
Евгеньевна.
-Дурак! - возмутилась Инна Степановна, - он же еще маленький. У него не
считается.
-А что ж тут такого, - Октябрина Евгеньевна поправила прическу, - это ж
ребенок еще, почему бы не отсосать. Какой вы бесчеловечный отец. А ну дайте
мне...
С этими словами Октябрина Евгеньевна грубо отстранила зятя от внука и
принялась делать Сережке глубокий миньет, что называется с проглотом.
Николай Семенович смотрел на это с ужасом, а Инна Степановна наблюдала
внимательно и кое-что смекала для себя. А Сережка вцепился бабушке в волосы
и непроизвольно дергал своим маленьким тельцем в такт.
-Вот он какой у меня, - улыбалась Инна Степановна, - каков кавалер!
Маленький, а уже понимает.
И тут Сережка стал кончать, да так, что бабушке пришлось немного потерпеть,
так он вцепился рученками и натянул рот Октябрины Евгеньевны на себя
основательно. Октябрина Евгеньевна глотнула, перевела дыхание и произнесла:
-Ну для первого раза достаточно, - поправила прическу и продолжила, - а
все-таки хорошо, что у нас мальчик.
"Лучше б уж была девочка", - подумал про себя Николай Семенович, но вслух
это сказать опасался. А вместо этого произнес:
-Ну, что сбегать в аптеку за презервативами?
-Не надо нам никаких презелвативов, - Инна Степановна взяла балдеющего
Сережку на руки и сусюкала с ним, - скажи, мы, папка, маму не стесняемся. Не
то, что ты, увалень. Вазелин нам купи.
Последние слова были брошены метко в адрес Николая Степановича. И ему
почему-то показалось, что в доме появился соперник, а ему придется вновь
осваивать основные принципы рукоблудия.

(Полтора месяца спустя)
Квартира
В квартире стояла зловещая тишина. Николай Семенович правой рукой дрочил
сережкин член, а левой перелистывал свежий выпуск <Известий>. Он был
относительно счастлив, перед ним запасливо теплилась чашка заранее
приготовленного крепкого чаю. Очко его уже не играло от криков малыша,
Николай Семенович проявил в этом отношении характер.
-Хорошо устроился, - прошипела теща, - попробовал бы ты, что значит быть
женщиной.
-А вы уж без меня вдвоем и справиться не можете, - съерничал Николай
Степанович. Откровенно говоря, тещу он недолюбливал.
Впрочем Октябрину Евгеньевну стоило бы и пожалеть. Ее дыры поистаскались
столь сильно, что удовлетворить ее не смог бы и рифленый гигантский дидло.
Впрочем бабушке было не до этого. Но она сама избаловала внука. Сережка не
признавал никаких помп, резиновых дутостей и прочей ненатуральной гадости из
секс-шопов. Он забывался лишь в процессе естественного орала, анала и
вагинала. В спокойном состоянии приходилось просто ему поддрачивать время от
времени.
Обе женщины сомнабулически шатались по комнатам переваливающейся походкой,
широко расставив ноги. <Боже мой, боже мой! - тихо всхлипывала Инна
Степановна, - я не выдержу. Но Сережку надо поднять...>
-Может ему эту...кормилицу, или, то есть,...ебалицу нанять, - вынес на
обсуждение инициативу Николай Семенович, - не понятно, правда, как
объявление оформить. Ну, там вроде, <маленькому извращенцу требуется опытная
госпожа>, что-то в этом духе...
<Кстати, - смекнул про себя отец, - слава богу, что у нас не девочка>. Он
представил перспективу импотенции на почве спермоистощения, свой обвислый
член и невыносимый ор малышки, требующей теплого и упругого мужского органа.

Впрочем Николай Семенович неудовлетворенным не оставался. Жена, если ей
удавалось вздремнуть, то спала, что называется без задних ног. Так вот в это
самое время Николай Семенович парил жену как ему было угодно. Инна
Степановна уже не замечала таких мелочей.
-Лучше б жопу свою от газет оторвал, папаша, - Октябрина Евгеньевна намекала
издалека.
-Ага, щас, только подмоюсь...
Первой не выдержала бабушка.
-Я думаю внука нужно отдать в ясли. Я слышала, что там бывают такие няньки,
которые вполне бы могли войти в нашу ситуацию.
-Куда вы клоните, Октябрина Евгеньевна? Вы такая жестокая. Сереже нужна
родная среда и семейная обстановка.
Взгляд тещи испепелял тестя.
-А я согласна, - Инна Степановна признала свое поражение.
Ясли-сад
-Что вы говорите, взрослый член у такого маленького! - нянька возбуждалась
прямо на глазах.
-Заметьте, мы даем добро, - Николай Семенович сделал очень серьезное лицо, -
лишь бы он был удовлетворен. Мы еще и денег дадим.
-И денег дадите?!- нянька просто обалдевала.
-Конечно дадим! Все что в наших силах.
-Я согласна. Я лично буду за ним присматривать, - и тут она покраснела и
застенчиво спросила, - а можно я подружек позову, ну с малышом поиграть.
-Зовите сколько угодно! - Николай Семенович знал, что говорил.
Домой он шел радостный и окрыленный.
(четыре года спустя)

В комнату вбежала бледная Инна Степановна, такой ее Николай Семенович не
видел давно:
-Что случилось, милая?
-Сережка Машу порвал! - только и выдавила Инна Степановна и разрыдалась.
-Ну, а чево так реветь? Купим ему другую!
-Как это ку-упим? - Инна Степановна продолжала реветь и всхлипывая говорить,
- как это купим, как мы можем ее купить?
Когда Николай Семенович начинал нервничать, он начинал сквернохульничать, а
когда он сквернохульничал, то сердился еще больше:
-Да, блядь, объясни толком! Что ты, блядь, ревешь?
-Девочку Машу из соседнего двора он порвал.
-Ёб твою мать, какую девочку?
-Ма-а-ленькую!!! - заголосила Инна Степановна. Вот этого женского завывания
Николай Семенович не любил.
-Что он ей там порвал? Юбку, платье? Пизду он ей порвал, что ли?
-Последнее, а-а-а! - ревела Инна Степановна.
-Что последнее, ёбаный в рот?
-Ну, э-эту, пи-и-изду!
Николай Семенович задумался. <Нихуя себе, - думал он, - вот хулиган!>

Октябрина Евгеньевна держала оборону во дворе. Рядом с ней стоял маленький
Сережка, из расстегнутых шортиков торчал его член. Родители девочки
(особенно отец) то и дело порывался оторвать этот сережкин член, но
Октябрина Евгеньевна не позволяла ему это сделать.
-Что вы делаете? - парировала ударами лопатки движения машиного отца
Октябрина Евгеньевна, - он же ребенок!
-Нихуя себе ребенок! С таким хуем! Да у меня у самого в два раза меньше!
-Это ваши проблемы!
-Нихуя себе наши проблемы!
-Ему ваша Маша вначале отсосала. А потом они играли в дочки-матери, -
разъясняла ситуацию Октябрина Евгеньевна.
-Бедная моя Машенька! - мать пострадавшей не находила себе места и
заливалась горячими слезами.
-Какие нахуй к ебене дочки-матери? - отец пострадавшей сделал еще одну
неудачную попытку схватить хулигана за торчащий и еще возбужденный хуй. За
что получил лопаткой по руке и зашипел от боли и обиды.
-Куда вы лезете? Я щас милицию вызову. За что вы калечите ребенка?
-Это я калечу?! Это он изнасиловал мою дочь!
-Она сама ему дала...

Спор во дворе продолжался, а в это время Николай Семенович успокаивал жену.
-Да нихуя ему за это не будет! Чево ты ореш? Он несовершеннолетний у нас, ты
это можешь уяснить!
Несовершеннолетний! Ему еще только четыре года. А то, что у него эта игра
природы, так об этом в уголовном кодексе ничего не сказано.
Инна Степановна стала всхлипывать несколько тише.

(на второй день)

Инна Степановна вбежала в комнату, она была бледнее вчерашнего. Николай
Семенович отложил газету <Известие> и спросил:
-Что опять кого-то порвал?
-Сережка Петьку убил! - Инна Степановна заголосила во все горло.
-Да ёбаный в рот, ты можешь не орать?! Толком можешь сказать, кого и за что
он убил.
-Он писей мальчика у-убил! У Сережи пися возбудилась и выскочила, а тут этот
мальчик стоял...
-Ёбаный в рот! - Николай Семенович задумался...

... ... ...