Детство. Отрочество. Юность.
Детство, детство, ты куда летишь?..
В детстве я сначала была очень толстой девочкой, а потом меня
покормили протухшими абрикосами, и у меня случился понос.
Трехнедельный. Опустошающий. Взрывной. Непредсказуемый. Я быстро
сдулась и стала похожа на шарпея. Резиновая, так сказать, Зина.
С@ки - тогда в нашей стране еще не продавали крэмов от растяжек, а
от детского мои складки начинали блестеть и еще больше привлекали
внимание. Потом понос закончился и началась ветрянка. Мои складки
покрылись пупырышками и зеленкой. Через три дня поcле начала
болезни какая-то стерва-дерматолог сказала, что у меня стригучий
лишай и меня побрили налысо. Сразу после этого выпало два передних
молочных зуба. Мальчишки во дворе назвали меня У@бищем и поставили
мне фингал.
В этот же день к маме приехали родственники из Америки и
предложили продать меня на органы.
Отрочество.
Меня лишили девственности ржавой трубой подонки из заводских
казарм.
Вру, конечно, на жалость давлю. Меня никто не хотел лишать
девственности хотя я делала все, чтобы напороться на парней из
заводских казарм. Я одевала красное белье и ходила гулять на
заброшенные пустыри, где тусовались местные маргиналы. После моего
первого появления рядом с костром основная часть этих маргиналов
стала глубоко верующими людьми - я сильно страдала от угревой
сыпи, а помада, которой я накрасила губы, чтобы завлечь
насильника, размазалась до ушей. Пламя костра эффектно подчеркнуло
мое обаяние - вожак маргиналов даже обосрался (у него потом и в
психушке кличка была Срач). С@ки, зародили во мне комплекс.
Отрочество кончилось в 14 лет. Физрук напился, накрыл мне лицо
тряпкой и трахнул меня, приговаривая:
- Господи прости, говорят, это от прыщей помогает.
Не помогло.
Юность.
Я училась на маляршу, а он на монтера. Мы встречались в коридоре,
и мое сердце билось сильнее, и сфинктер сжимался от прилива
чувств. У него были богатые золотые зубы и мопед, а я была просто
телкой с малярного курса.
На новогодней дискотеке я пригласила его на танец: было темно, и
он согласился. Я была на седьмом небе! Мое счастье разбилось о
цветомузыку: бл@дская лампа осветила мою вожделенную улыбку. Он
отпросился у меня в туалет и не вернулся.
Я поняла, что влюблена по уши: или он, или никто. Никто у меня уже
было, теперь мне нужен был он. Я сидела в засаде в коридоре - он
стал прогуливать лекции, я начала дежурить в его подъезде - соседи
скинулись на кодовый замок и приказали дворнику стрелять солью в
девочку с жоповидным лицом. Я стала писать ему письма - он подумал
на другую бабу, и они начали встречаться.
Мое сердце было разбито. Я не могла жить без этого чувака. Он стал
смыслом моей жизни. Я готовилась к самоубийству на его свадьбе.
На весенней дискотеке все нажрались и пошли в соседний парк
блевать на природу. Через два часа мой кумир лежал в одних трусах,
широко раскинув ноги, и спал рядом с волосатой жопой однокурсника.
Его бурые яйца вывалились из несвежих семейников, над ними летал
небольшой рой весенних мух.
Как он был прекрасен!
Через месяц он отравился техническим спиртом, я перевлюбилась в
трудовика.
- Дуня, хочешь принять участие в спектакле?
Я чуть не сдохла от счастья прямо в кабинете физички, которая
руководила школьным театральным кружком и готовила спектакль к
пятидесятилетию дня победы.
- Нам нужна мать солдата, ты как раз похожа на горестную старуху,
а из твоих прыщей мы сделаем шрамы от фашистских пыток. Репетиция
завтра.
В сцене у меня не было не единого слова: по сценарию в избу
приносили мертвого солдата, а его мать (то есть я) склонялась над
ним в горе. В это время звучала тревожная музыка из аккордеона
физрука, а физичка в платье из портьеры читала стих о материнском
горе. На репетициях я влюбилась в своего сына: физичка настаивала
на эмоциональном контакте, сын настаивал на смене матери. Я решила
покорить его актерской игрой - по ночам я репетировала горе стоя
над спящим отчимом, проснувшийся не вовремя отчим пересрал
спросонья, потом нажаловался матери, что в школе ставят спектакль
о вурдалаках и поставил замок на дверь в их спальню. Физичка
отметила мои актерские успехи, солдат отметил мою мрачную
решимость и стал бояться.
В день спектакля я попросила у физички разрешения усилить сцену
материнским поцелуем. Физичка умилилась и мы развили сцену поцелуя
падением на грудь солдата и молчаливыми материнскими объятьями.
Сцена. Зал. Вносят сына. Физрук начинает наяривать на аккордеоне.
Труп сына чует неладное и косится с ужасом на мать+ Сдавленный
хрип "сссуки!.." тонет в аплодисментах и физичкиных стихах.
Он потом меня побил, но это его не спасло: все равно все видели,
как мертвый солдат на сцене обоссался